Алексеев Николай Георгиевич

Родился в семье сельских учителей в селе Ивановка Смоленской губернии. В 1938 г. поступил в Ленинградский химико-технологический институт молочной промышленности. Будучи студентом, дважды прерывал учебу, участвуя добровольцем в войне с белофиннами в составе лыжного батальона и в Великой Отечественной войне, сначала в ополчении в составе, а затем в регулярных частях Красной Армии.
После окончания института приступил к педагогической работе на кафедре молока и молочных продуктов в должности инженера. В 1967 г. защитил кандидатскую диссертацию и стал работать доцентом.
Им опубликовано свыше 50 научных работ, получено 10 авторских свидетельств. Его научная деятельность была направлена на совершенствование и создание новых способов производства молока и других молочных продуктов. За внедрение линии непрерывного производства казеина-сырца ему при своей нагрудный знак «Изобретатель СССР».
Под его руководством защитили диссертации 10 аспирантов. Получила широкое признание, созданная Н. Г. Алексеевым, научная школа по технологии детских молочных продуктов. При участии других сотрудников кафедры им был издан учебник «Технология продуктов детского питания» для студентов вузов.
Алексеев Н. Г. с 1975 до 1992 г. был бессменным секретарем специализированного Совета по защите кандидатских диссертаций, был членом Национального Комитета СССР Международного молочного конгресса.

Награжден 14 правительственными наградами, среди них: ордена Отечественной войны II степени и Дружбы народов, медаль «За боевые заслуги» (1941).

Автор 50 научных работ и 10 авторских свидетельств на изобретения.

О Н. Г. Алексееве в интернет-ресурсах

100-й добровольческий отдельный лыжный батальон https://vk.com/wall-224838878_44

Из воспоминаний:
«Родился я в семье учителей сельской школы. В 1928 г. с родителями переехал в Смоленск, оттуда, закончив в 1938 г. среднюю школу, уехал в Ленинград и поступил в наш институт. Тогда он назывался Ленинградским химико-технологическим институтом молочной промышленности, который находился в г. Пушкине.
Учеба в институте была прервана из-за начала Финской кампании. 40 студентов нашего института (лучших лыжников) по призыву ЦК ВЛКСМ и ЛBO добровольно вступили в 100-й отдельный лыжный батальон. В их числе был и я. Наш взвод участвовал в боях на Выборгском направлении Карельского перешейка. Лыжники проявили мужество и отвагу, за что 8 человек были награждены боевыми орденами и медалями. Но были не только успехи, но и потери. За 21 день боев были выведены из строя 27 наших студентов, из них 9 пали смертью храбрых.
После окончания боевых действий мы вернулись в институт. Но учиться пришлось недолго. Через год началась Великая Отечественная война. В первые же дни войны бывшие участники боев с белофиннами снова добровольцами вступили в ряды Красной Армии. Мне и многим моим товарищам пришлось воевать в составе 2-й дивизии народного ополчения Московского района г. Ленинграда.
Утром 14 июля 1941 г. 1-й стрелковый полк этой дивизии прибыл на ст. Веймары и на исходе этого же дня мы вступили в бой с передовыми частями фашистов у дер. Ивановка, но добиться успеха в наступательных действиях не удалось. Ночью противник подтянул танки, артиллерию и рано утром 15 июля начал наступление на наши позиции. У нас ощущался острый недостаток в винтовочных патронах, мало было пулеметных лент, не было противотанковых гранат и бутылок с зажигательной смесью для борьбы с танками. Слабо вооруженная и, в основном, не обученная масса не выдержала атаки превосходящих сип противника, поддержанных танками и артиллерией. Поднялась даже паника. Послышались крики: “Окружают!” и мы отступили, даже не отступили, а позорно бежали на окраину села Среднего, в 8 км от ст. Веймары. Здесь спешно был организован рубеж обороны, приготовили связки ручных гранат для борьбы с танками на случай прорыва.
 На нашем участке создалось критическое положение. Это понимал каждый. Рано утром на броневике приехал командующий фронтом маршал К.Е. Ворошилов. На лесной полянке собрались ополченцы. С горькими и справедливыми упреками обратился к нам Климент Ефремович, крепко ругал за вчерашнее паническое отступление. Стыдно было нам за свое позорное отступление, В заключение он отдал приказ: возвратить утраченные позиции, выбить немцев из д. Ивановка и отбросить их за р. Лугу.
Быстро были проведены необходимые переформирования, подтянуты танки, артиллерия и в тот же день мы выбили фашистов из с. Среднего, очистили лес и подошли почти вплотную к дер. Ивановке, но взять деревню так и не смогли. Противник огнем своей противотанковой артиллерии, размещенной в деревне, подбил несколько наших танков, сильным огнем из пулеметов, автоматов и минометов заставил нас залечь на поле у деревни. Все наши попытки подняться в атаку не привели к успеху. Однако, на этот раз мы не отступили, не отступили и на другой день, отражая контратаку противника. Каждый понимал, что отступать нельзя, позади Ленинград.
В этих боях я был ранен, а после излечения в конце августа 1941 г. вместе с группой ополченцев, лечившихся после ранения в госпитале г. Сарапула, возвращался в Ленинград. Трудный это был путь. Достаточно сказать, что добирались мы до Ленинграда 18 суток! Усталые и голодные, на станции Волховстрой узнали, что последняя железная дорога, связывающая Ленинград со страной перерезана фашистскими войсками где-то в районе ст. Мга. Добраться до блокированного Ленинграда помог случай. Еще ходили суда по Ладожскому каналу. Этим путем мы и воспользовались. Буксир “Курск”, на который мы попали, делал последний рейс в Ленинград. Двигались по каналу в основном ночью, опасаясь бомбежки и обстрела самолетов. На рассвете 2 сентября 1941 г. были уже в городе.
Ленинград стал неузнаваем. Окна домов заклеены крестообразно полосками бумаги. Витрины магазинов заложены мешками с песком. Памятники либо сняты, либо укрыты в деревянные саркофаги. Только памятник Суворову у Кировского моста не был укрыт. Бог войны! Финляндский вокзал был переполнен. Женщины, дети, старики надеялись на эвакуацию, но пути на восток уже не было. Ленинградцев как будто подменили, обычно спокойные и неторопливые, они вдруг стали серьезными, куда-то спешащими и неулыбчивыми. На стенах домов плакаты, призывы: “Враг не пройдет”, “Родина-мать зовет", “Все силы на разгром врага!”. На Невском, на углу М.Садовой огромный плакат — известное письмо Джамбула: “Ленинградцы — дети мои...”.
Я приехал в Пушкин в институт (бывший молочный). Мне полагалось 10 дней отпуска по прибытии к месту формирования, т.е. в военкомат. Мне выдали продовольственные карточки и стипендию. Кроме меня в институте собрались еще несколько студентов-ополченцев. Стали думать, что делать? Как попасть в свою часть? Но никто не знал и не ведал, где эта часть находится. А в Пушкине уже была слышна артиллерийская канонада. В небе над городом почти всегда летали немецкие самолеты.
Большую часть времени я проводил на крыше общежития, оттуда хорошо был виден Ленинград, воздушные бои и разрывы зенитных снарядов. Вечером над Ленинградом поднимались аэростаты заграждения, дабы защитить город от ночных бомбардировок. Но защита эта была не эффективной.
Утром 6 сентября большая группа фашистских самолетов после нескольких попыток все-таки прорвалась в Ленинград. Началась бомбежка. Весь горизонт был затянут черной "пеленой дыма, были видны языки пламени. Казалось, горел весь Ленинград. Невозможно было смотреть, слезы застилали глаза... Собственное бессилие было невыносимым. Позднее узнали, что бомбили Бадаевские склады, где были сосредоточены основные продовольственные ресурсы города. Долго еще продолжался этот страшный пожар — преддверие голода.
Не дождавшись окончания отпуска, я поехал вместе со своим другом Борей Тупиковым в Ленинград на ул. Карла Маркса, д.65, где в старинных казармах размещалась 36 стрелковая бригада. Эта бригада собирала разрозненные группы солдат и офицеров, формировала маршевые роты и направляла на фронт. Через пару дней и я, вместе с Борей Тупиковым, был направлен в 12-й танковый полк тяжелых танков, расположенный на территории Политехнического института. Началась учеба на механика-водителя танка “КВ". В 12-м ОЗПТТ стал служить зам.политрука в учебной роте механиков-водителей тяжелых танков. Потянулись трудные дни блокады Ленинграда
Полк был запасной. Норма продовольствия ополченцам в то время была почему-то установлена ниже рабочих и ниже военных. От истощения не было сил не только заниматься на танках, но и просто ходить. Когда проводили учебу, было жутко смотреть на танкистов, которые едва доплетались до танка, а подняться на него просто не могли, не было сил. Я тогда вел дневник, записи вея почти каждый день в 1941-42 г.г. Теперь их страшно читать. Мы, бойцы, защитники города, разделили полностью судьбу жителей блокадного города.
Надо сказать, что, будучи ослабленными, бойцы с интересом воспринимали занятия, которые я проводил. Выпускали мы и боевые листки и стенгазеты, читали книги. От систематического недоедания развилось сильное истощение, началась цинга и я попал в госпиталь 5 февраля 1942 г. Дистрофия последней степени. Надежды на выздоровление не было. Спасло чудо — сыр. Кусочек сыра, съеденный мною, единственное, что принял мой безнадежный организм. Весь мой паек менял на сыр. И я стал выздоравливать. В дальнейшем, видимо из благоговейного отношения к сыру — спасителю, я стал вести курс '‘Сыроделие'’ и с большой любовью делал это.
В госпитале, когда уже немного окреп, помогал всем чем мог: проводил политзанятия, выпускал стенгазету, что-нибудь чинил.
После госпиталя был направлен в маленькую воинскую часть 21-ю подвижную снарядительную мастерскую (ПСМ). Часть располагалась на станции Мурино в казачьих казармах. Мастерская представляла собой десятивагонный состав, оборудованный сквозным конвейером и оборудованием для сборки боеприпасов. В блокированном Ленинграде на заводах изготавливались все составляющие для них, но не было базы дня их сборки. Первую ПCM доставили в Ленинград в сентябре 1941 г. из Нежина в сопровождении обслуги: бойцов и специалистов. Бойцы постепенно ушли на фронт и их заменили в основном девушки-комсомолки, многие из них студентки химико-технологического института (здесь же готовили и специалистов-пиротехников). Они считались сначала вольнонаемными, но после того, как стали выполнять план на 200–300  % в декабре
1941 г. их сделали военнослужащими. Труд этот был чрезвычайно тяжел. Они собирали артиллерийские боеприпасы “выстрелы”, как их называют артиллеристы (зенитные, танковые, противотанковые и др., а также заряды для пушек и гаубиц). Готовые “выстрелы” весили до 16 кг.
Голодные, плохо одетые бойцы этой части работали в вагонах мастерской по 14–16 часов в сутки, собирая по 8-12 тысяч “выстрелов”. Насколько интенсивен был труд говорит тот факт, что за 2 года войны оборудование мастерской было полностью изношено и пришлось в 1943 г. в труднейших условиях блокированного Ленинграда оборудовать новую мастерскую, насыщенную сложными механизмами для сборки боеприпасов.
Командование дало всего 3 дня для перевода сложного и опасного производства в новую мастерскую. Я тогда исполнял обязанности главного механика мастерских. Как нам удалось все сделать за два неполных дня?! Все понимали, что фронту нужны боеприпасы и за каждый день простоя фронт не получит несколько тысяч “выстрелов''. И это прибавляло силы, удесятеряло энергию. За выполнение этой важной для фронта работы, в числе других товарищей, и я был награжден медалью “За боевые заслуги”. Значение ПСМ для Ленинградского фронта было огромно. В часть приезжал генерал Говоров. Когда увидел девушек-бойцов, работающих в столь тяжелых условиях, спросил: “Чем наградить вас, девушки, за ваш труд?” Одна из них, посмелее, сказала, что нужно мыло и лампочки. Просьба девушек была удовлетворена.
В части я был старшиной мужской роты. В этом звании закончил войну. После окончания войны с Германией нашу ПСМ перебросили на Дальний Восток, так как началась война с Японией. Личный состав мастерской Не был демобилизован. Мастерская была довезена до ст. Асино (Томский железнодорожный “ус”). Однако для работы ПСМ не разворачивалась.
К счастью, война с Японией закончилась быстро и 4 октября 1945 г. я демобилизовался для продолжения учебы на 4 курсе института. В 1946 г. прошел преддипломную практику в Германии, а в 1947 г. успешно закончил институт и был оставлен ассистентом на кафедре технологии молока. Защитил в 1966 г. кандидатскую диссертацию, в 1968 г. получил звание доцента. Работал в институте до 1992 г.»

«Победа в Великой Отечественной войне явилась результатом высокого морального духа советских людей, чувства патриотизма и беззаветной преданности нашей Родине. Говоря о Великой Отечественной войне нужно сказать, что она имела в 1939–40 гг. предысторию. В Европе уже бушевал пожар войны, войска Ленинградского военного округа вели упорные, кровопролитные бои на Карельском перешейке по взламыванию мощных укреплений линии Маннергейма.
Снежная и морозная зима, лесное бездорожье — все это сдерживало наступление наших войск. Требовались подвижные лыжные подразделения для ведения боя в лесных массивах, ведения разведки, обходных маневров.
По призыву командования войск ЛВО и ЦК ВЛКСМ были сформи-рованы батальоны добровольцев-лыжников. 41 студент нашего института откликнулись на этот призыв и вступили добровольцами в 100 отдельный лыжный батальон, который принял участие в боях на выборгском направлении Карельского перешейка.
В боях по овладению побережьем и рядом островов Выборгского за-лива, лыжники проявили мужество и отвагу, сплоченность и взаимную выручку. Особенно отличился наш студент Н. Толстых, принявший в бою командование взводом.
Мы, бывшие участники событий 1940 г. и участники Великой Отече-ственной войны, собрали материалы о тех уже далеких днях. И эти материалы мы передали музею нашего института, чтобы память о мужестве, стойкости и преданности Родине сохранилась на века, служила бы образцом беззаветного служения отчизне для всех студентов.
Встретить великий праздник Победы приехали и бывшие студентки института, которые ухаживали за ранеными в госпиталях, собирали теплые вещи фронтовикам, дежурили на постах ПВО, выполняли оборонные работы. Мужественно переносили трудности блокированного Ленинграда.